Любовь всей твоей жизни – каждая из них; да, их много, и неважно, признаешь ли ты это, или нет – это три разных характера, три человека, которые пленяют тебя. Первая, когда все лишь начинается, видится тебе той, кем ты хочешь ее видеть. Через некоторое время маска исчезает, и она открывает тебе (или просто устает скрывать) то, что было скрыто твоему взору. И намного позже ты узнаешь ее так глубоко, что начинаешь догадываться о вещах, о которых она никогда не скажет вслух. Если повезет, то вы подойдете друг другу идеально, и будете идти по жизни вместе, дополняя друг друга и изменяя свое восприятие мира.

Я был оперативником корпорации «Guristas», работая в небольшой колонии на бесформенном астероиде, в системе без какой-либо репутации. Начав работать в юном возрасте, я довольно рано воспитал в себе необходимую деловую хватку, а нужные моральные принципы я твердо усвоил еще в детстве. И после нескольких лет в деле я пришел к выводу, что ничем не отличающиеся, однородно и достаточно густо заселенные места являются лучшим выбором для моей профессии. Местные поголовно предпочитали закрывать глаза и уши на все, что их не касалось.

Чаще всего мне приходилось заниматься контролем местных сделок. Я сводил участвующие стороны по безопасным каналам, подальше от любопытных глаз. Выступал в роли посредника, помощника а иногда и миротворца, если этого требовала ситуация. «Местными» эти сделки были лишь относительно. Расстояние между мной и моими клиентами иногда исчислялось астрономическими единицами, но тем не менее я успевал следить за местоположением и перемещениями всех, с кем приходилось иметь дело. Время от времени кто-нибудь швартовался к станциии и просил личной встречи. Для таких случаев у меня было достаточно связей с персоналом, и я всегда заранее получал предупреждения о возможной опасности, а при необходимости и прикрытие.

Каково же было мое удивление, когда со мной связались по локальной линии и сообщили, что группа лиц, имеющих отношение к картелю «Angels», пришвартовывются в этот момент и просят меня о содействии. Я не был скован какими-либо ограничениями и мог вести дела с кем угодно, при условии, что «Guristas» получают свою долю. Но люди, имеющие должности и звания в других пиратских группировках, не были склонны со мной сотрудничать. И когда они искали моей помощи, то скорее всего ими двигала безысходность а не выгода.

Сообщение содержало в себе подтвержденные данные об отправителях, что было в порядке вещей. Но также оно включало одноразовые зашифрованные ключи доступа к информации об их позициях в иерархии картеля, что было довольно необычно. Я проверил все ключи, и они сработали. Капитаном группы значилась женщина по имени Хона. Согласно данным она числилась в спецгруппе, входящей в малоизвестное подразделение довольно обширной иерархии картеля — достаточно расплывчатое описание, не позволяющее мне определить, чем она занимается на самом деле. Тем не менее, она работала на окраинах и была готова сотрудничать с подпольными агентами не из своей организации, что подогрело мой интерес. Я согласился на встречу, и так как только Хона хотела меня увидеть, – попросил обустроить остальную группу подальше от суматохи шахтерских работ. Я всегда открыт для новых деловых контактов и предпочитаю, чтобы первое впечатление клиента не портилось бессонной ночью и трясущейся мебелью.

Мы встретились в местном баре, чей владелец предусмотрительно оборудовал заведение как звуковой так и электронной изоляцией. Я первым прибыл к месту встречи и сел спиной к выходу — я хотел создать для клиента расслабленную, комфортную атмосферу. Кроме того, в случае перестрелки совершенно не имело значения, в какую сторону я смотрю. Я незаметно поставил небольшой генератор помех на середину стола, не то чтобы я не доверял защитной изоляции бара, но мне хотелось, чтоб клиент понял, что я знаю свое дело.

По звукам шагов я понял, что она пришла. Сквозь приглушенный шум я услышал, как отчетливый и спокойный голос произнес мое имя. Я утвердительно кивнул, не оборачиваясь. Она обошла меня и села напротив...

Ее окружала аура превосходства. Прошло так много времени, что я едва помню, как она выглядела, но ее лицо выражало уверенность и что-то еще – нечто близкое к изнеможению.

– Добро пожаловать. – сказал я. – Как насчет выпивки?

– Ограничимся делом. – ответила она.

– Надеюсь, я смогу помочь.

– Я тоже надеюсь. – кивнув, сказала она, и ее тон выражал не столько угрозу, сколько намек на то, что она не намерена терпеть глупцов.

Даже при самых мрачных обстоятельстах – на самом деле, при них особенно – чувство юмора ценится как важное качество делового партнера, и я решил пустить пробный шар.

– Если все же не смогу, что ж. Будет только жаль. – пожав плечами, сказал я безразличным тоном.

Она вернула жест, по видимому, приняв ответ спокойно.

– Если не по вашей вине, тогда уж ничего не поделаешь.

Я не мог не согласиться.

– Конечно же в случае обмана за вами будут отправлены команды для ликвидации.

Я понял, что мне она нравится.

Объяснение деталей дела заняло довольно длительное время. Проблема заключалась в том, что подпольных агентов-вербовщиков картеля стали находить мертвыми. Но большую часть подробностей заняло описание действий по поимке виновника, потому что Хона не хотела, чтобы я тратил время, повторно делая то же самое. Я был поражен той целеустремленностью, с которой она шла по следам (убийства были совершены с особой жестокостью и в местах, небезопасных для «Ангелов», так что даже вербовка в ее отряд была связана с проблемами), и той дотошностью, с которой она расследовала те немногие зацепки, что удалось найти. В конце я признался, что вряд ли смог бы превзойти совершенную ей работу, и она приняла комплимент с достоинством.
Я был очарован ее представительностью, напористостью и самоконтролем. Мы быстро нашли общий язык. Под вечер я, неожиданно для самого себя, стал перечислять ей возможности, о которых заранее решил не упоминать, тем более за ту цену, которую предлагало ее начальство. Я открыто, хоть и не нарушая конфиденциальности, описал ей возможности своих связей.

Она же в свою очередь рассказала о жизни в картеле, не только как действующего агента, но и как обычного поселенца колоний, находящихся под эгидой «Ангелов».

Мы выпили вместе и сошлись еще ближе.

Она вступила в ряды картеля из за желания как управлять своим миром, так и защищать людей. А в случае необходимости — бить по зубам. Я ответил, что выбрал это место из за безопассности, из за разветвлённой сети связей, которыми я мог управлять (опять это слово), и при этом быть на надёжном расстоянии. Она отнеслась к моему выбору с пониманием.

У нее хорошо получалось находить с людьми общий язык, при этом производя впечатление достаточно жесткого человека, чтоб держать всё под контролем даже без нужных полномочий.
Мы согласились друг с другом об одиночестве во вселенной и оба признались, что понятия не умеем куда нас ведут наши карьеры.

Несмотря на взаимное желание, мы не завершили тот день в одной постели.

Но после долгого вечера и долгой ночи мы решили, что она и её отряд останутся на станции еще пару дней. Мы оба нашли в собеседнике разумного и способного человека и убедились, что вместе мы сможем ликвидировать преступника, которого Хона так хотела найти.

Прошла пара дней, после чего еще одна. Мне пришлось связаться с большим количеством людей, чем я планировал, но в итоге мы собрали достаточно данных, чтоб разработать подробный план действий. План влючал в себя последовательность наведения справок в ближайших колониях, личные встречи и расследования при помощи многочисленных местных контактов, эвристический поиск в обширных базах данных, к которым я имел доступ, и явную возможность вызова вооруженного подкрепления на случай, если Хона столкнётся с превосходящими силами.

В тот вечер, когда мы решили поделиться планом с ее командой, я получил от нее сообщение, что у них появилась ещё одна неожиданная зацепка. Один из вербовщиков в близлежащем созвездии потерял напарника, который был убит так же жестоко, как предыдущие жертвы. Но на этот раз были свидетельства, что убийца всё ещё поблизости. К её сожалению, она должна была покинуть станцию.

Я не ответил на сообщение. Она знала, что в случае необходимости я буду там, где нужно.

Она вошла в мою комнату, еле передвигая ноги и вся в крови. Первый шок от её изодранного состояния, к моему стыду, сменился шоком от того, что она прошла весь путь до моего жилища, и меня никто ни о чём не предупредил.

Я не сказал ни слова, а сразу как можно осторожнее отвёл её в душевую. В одном из ящиков у меня был набор медикаментов, коагулянтов и прочего, включая набор плексигласовых шприцов с различными видами наноматериалов. Многое из этого набора было достаточно дорогим и даже почти нелегальным, но я с самого начала решил его не прятать, ибо в случае нужды я, скорее всего, буду не в состоянии возиться с тайниками.

Хона была вся изрезана и обожжена, но хуже всего выглядела глубокая рана на ноге, которая всё ещё кровоточила, и я сосредоточился на ней. Мне подумалось, что Хона скорее всего получила хоть какую-то медицинскую помощь по пути ко мне. Иначе она бы истекла кровью. Очевидный вывод о способе, которым она воспользовалась, чтоб добраться до меня, в тот момент просто не пришёл в голову. Я обработал рану местным анестетиком, покрыл свои руки уплотнителем, образующим второй слой кожи (чтоб не прикасаться к анестетику незащищёнными руками), и замазал порез дезинфицирующим коагулянтом. К моему облегчению кровотечение остановилось, и я достал зажимы. Её голова была повёрнута на бок, но я слегка подвинул её, чтоб закрыть вид на пораненную ногу. Я растянул зажимы по размеру раны и зафиксировал их на коже. Запахло гарью, и зажимы стали сокращаться, закрывая рану сильным местным разогревом. Не самое приятное зрелище — кожа покрывалась волдырями и плавилась на повержности раны, но это было намного лучше, чем смотреть, как Хона истекает кровью на полу. После того как рана закрылась, зажимы растворились в тканях ноги, чтобы медленно залечить внутреннюю часть раны.

Я посмотрел на Хону. Она смотрела на меня немигающим взглядом. Её рот был слегка открыт, а дыхание — поверхностным. У неё начался шок.

Я улыбнулся и погладил её по щеке после чего взял за руку. Не знаю, заметила ли она небольшой пластырь, который я прилепил к её запястью, но через несколько секунд её дыхание замедлилось, и чуть позже она погрузилась в сон.

Она осталась у меня на несколько недель. Как я ни старался, но мне так и не удалось выпытать у неё подробности случившегося. Она сказала лишь, что столкнулась с убийцей, и что его настигло правосудие. Я чувствовал, что это далеко не всё. Однако мои расспросы раздражали её, и она не колеблясь покинула моё жилище, когда моё любопытство зашло слишком далеко.
Это были тяжёлые дни. Она оправилась от первого шока, её раны затянулись на удивление быстро, несмотря на тяжесть и недостаточное лечение. Но с глубокой душевной травмой никто из нас двоих не мог ничего поделать. Это был не просто шок, а нервный срыв. Я впервые понял это когда она проснулась с криком. И позже, когда ее привели ко мне и она угрюмо отказывалась говорить о своём прошлом. Не только о столкновении с убийцой, но и о своей карьере в картеле. О ее команде, и что с ними случилось. О нас.

Она не была из тех женщин, которые позволяют себе помочь. Я решил, что в случае нужды она обратится ко мне, ведь я мог ей дать безопасность и доверие, одновременно с конфиденциальностью и без личных встреч. Но ей это претило, и я оказался в самом эпицентре её раздражения. Та Хона, которую я помнил с нашей первой встречи превратилась в свою противоположность. Она постоянно пыталась доминировать в наших отношениях — какими бы они ни были — словами, действием, пользуясь своим тайным прошлым как предлогом для споров на высоких тонах из за совершенно незначительных вещей. Время от времени она относлась ко мне как к подчинённому, раздавая приказы. Или же зацикливалась на безопасности, постоянно расспрашивая меня о системах защиты в моей квартире или на станции в целом, выходя из себя, когда она решала, что нашла в них уязвимость. Хона была слишком хороша в спорах, и когда она начинала упрямиться, все мои слова были бессильны.

Иногда мы спали вместе. Хоть и не всегда хотели этого.

Несмотря на свои перемежающиеся страхи из за безопасности, она совершенно равнодушно относилась к своему прибытию в колонию. Ответом на мои вопросы о возможных последствиях и преследовании были лишь короткие и слегка снисходительные заявления о том, что нам ничего не угрожает. Лишь через две недели я решил проверить записи о её прибытии — настолько я был шокирован её состоянием и переменами в её характере. К моему удивлению я не нашёл ни одной, даже самой короткой, записи, свидетельствующей, что она вообще прибыла на станцию, не говоря уж о том, что она истекала кровью.

Тогда я дал волю злости и накричался вволю. Но не это главное.

Она менялась.

Я чувствовал это, хоть и едва знал её. И уверен, что она чувствовала тоже. Иногда, в моменты затишья, я наблюдал за ней, смотрящей в окно на колонию, на защитный атмосферный барьер и на звёзды за ним. Я видел как что-то менялось в её лице. Хона начала путь куда-то. Её разум кричал от того, что она двигалась слишком быстро, но без сомнения у неё появилась цель. Даже после всех наших споров, мелких интриг и всего того, что мы уже почти не могли выносить, было больно осознавать, что цель эта не здесь.

Почему я смирился с этим? Я понимал, что вот-вот увижу её в совсем новом свете. Увижу ту Хону, которую мало кто знает. Даже после всей этой суеты я сохранил уважение к ней. Передо мной была женщина, всеми силами старающаяся справиться с проблемами, которые довели её до предела. Споры и ссоры не были для меня в новинку, в конце-концов я не зря выбрал именно такую работу на этой колонии. И хотя я давно оставил в прошлом неприглядные моменты своего детства, я всегда был готов справиться трудностями. Как любой другой человек, я огорчался и расстраивался, но никогда не падал духом.

Кроме того я осознавал, что эта ситуация когда-нибудь изменится так или иначе — для неё или для меня. Если б я был полностью удовлетворён своей жизнью на станции, я скорее всего изначально не пожелал бы сближаться с Хоной. В действительности же во мне накапливалось недовольство, особенно с первой встречи с ней, когда я осознал всё одиночество и бессмысленнось такого существования. В тот момент я понял, что моё время на этой колонии приходит к концу. Но я сдерживал свою злость, постепенно накапливая и усиливая её. Иногда я хотел просто взять и исчезнуть, но понимал, что если решусь на такое, то оставлю Хону с чувством вины на всю жизнь. Она решит, что сама вынудила меня уйти. Я не мог этого позволить, потому как несмотря на натянутость наших отношений, и насколько сильно я нуждался в ней, я знал, что дело не во мне и не в нас двоих. Дело в ней. В этом лице, которое становилось всё более умиротворённым в перерывах между нашими ссорами. В этом взгляде, смотрящем на звёздное небо. В этом необычном теле, так быстро исцелившемся от ужасных ран и так легко спрятанном от электронных глаз. Но было что-то еще, нечто сверхчеловеческое.

Однажды мы проснулись вместе. Она повернулась ко мне и прошептала:

– Прости.

Не закрывая глаз и со спокойным дыханием она поцеловала меня тёплыми губами. Я ощутил покалывание. Некоторое время я лежал в постели как оглушённый. Давно я не был так спокоен – задолго до того как встретился с ней.

Я не расслышал, как она ушла. Лишь почувствовал. И вскоре сам покинул то место.

Я проснулся в пещере с горящими факелами, окружённый людьми. Я улыбнулся им.

В последние месяцы я путешествовал по разным уголкам вселенной, пробуя свои силы в самых разных местах. У меня было достаточно накопленных средств на хлеб насущный, чтобы жить где пожелаю. Но мой природный дар налаживать и использовать связи дал мне фору, и позволил уживаться везде, где я останавливался. Тем не менее жизнь в новом месте начинала утомлять, а старые, повторяющиеся раз за разом, истории выбивали из колеи. Я замыкался в себе, неважно насколько многолюдно и приветливо было моё окружение. В конце концов я стал воспринимать людей как набор полезных качеств и возможных источников выгоды. Я старался обрести контроль над жизнью, который вселенная так неохотно давала мне. В конце концов я ограничил этот контроль на себе самом и стал отчуждаться от людей, не дожидаясь момента, когда их любопытство перейдёт предел.

Во время моих путешествий иногда меня посещала мысль, что единственным человеком за последнее время, к которому я относился иначе, была Хона. С самого начала, когда мы пришли к пониманию, осознав своё одиночество. И позже, когда она, будучи уязвимой и беззащитной, была слишком занята борьбой с внутренними демонами, чтоб надевать какую-либо личину.

Я ни разу не пытался найти её и не делал никаких попыток связаться. Кроме того, если бы она сама намеренно не оставила каких-либо зацепок, то у меня наверняка не было никаких шансов. Я всё ещё помнил, как она замела все следы на пути ко мне.

Наконец это случилось, когда я пересекал территорию «Ангелов» на челноке. Я получил анонимный запрос о встрече, который привёл меня к крупному астероиду посреди пустоты. В момент, когда я уже собирался повернуть назад, начались неисправности. Сперва отказали двигатели, потом навигация, после чего системы жизнеобеспечения. Однако кислорода мне хватило необычно долго — я свободно дышал всё это время. Я знал, что это она...

Они привели меня в каменный город, вырубленный в сердце астероида. Сталактиты словно колоннада свисали с полога пещеры. На окраине, подалёку от центра, где собравшиеся люди разговаривали шёпотом, было здание, вырубленное в сталагмите. Меня отвели туда, и оставили в одиночестве.

Хона меня ждала там.

Мы разговаривали некоторое время. Она казалась отчужденной. Не из за недостаточного внимания нашей беседе, но словно человек, который существует где-то за пределами досягания остальных. Она поведала мне о своем пути, который привел ее сюда. Как она пришла к внутреннему согласию, и став честной с самой собой, стала честна со всем остальным миром.

Она собрала вокруг себя единомышленников – она не назвала их последователями, я сразу понял, кем они были – и наконец они оказались на этом астероиде. На мой вопрос, откуда у них запасы провизии и кислород, она ответила, что эта скала обеспечивает их всем и к тому же защищает от любопытных глаз. Когда же я пожаловался на сводящую с ума уклончивость ее ответов, она лишь сказала:

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Свет факелов, горящих на каждой стене, лишь добавлял ей загадочности.

По ее словам, люди собравшиеся здесь, поклонялись не богам, а природным силам космоса. А она была для них посредником. Она не пыталась объяснить мне природу этих сил, да я и не спрашивал. После того, как я в шутку заметил, что она стала полубогом, Хона некоторое время сотрела на меня со странной улыбкой. Мы встретились взглядами, и я улыбнулся в ответ. Прежде, чем я понял, что я вижу её лицо даже когда моргаю, прошло довольно много времени. Где-то в глубине сознания, недоступной глазам. Она попросила меня обернуться. Я подчинился, и её образ не исчез. Когда я спросил, магия ли всё это, она рассмеявшись покачала головой.

Я был рад, что она наконец-то нашла своё место в мире. Когда я сказал ей об этом, она попыталась возразить:

– На моём месте мог оказаться кто угодно...

Но я прервал её:

– Твоя роль подходит тебе идеально. Ты держишь всё под контролем. Ты несёшь ответственность за окружающих тебя людей. Судя по твоим словам, ты стала частью чего-то большего, чем ты сама, большего, чем кто-либо. Я не уверен, что знаю кого-то, кто подошёл бы на эту роль лучше, чем ты. И тем более выдержать тот ритуал посвящения, который ты прошла.

– По твоему то, что произошло со мной, послужило ритуалом? – спросила она.

– Не в привычном смысле. – ответил я – Я не верю, что несчастья предопределяют судьбу. Но я думаю, что иначе ты бы не оказалась здесь. Ты гордишься собой и проделанным сюда путём. Вот почему ты привела меня сюда.

Мои слова её явно позабавили.

– По твоему ты оказался здесь, чтоб потешить моё самолюбие?

– Нет, дорогая. Тебя не интересуют ни признание, ни комплименты. Ты привела меня сюда, чтобы показать, что с тобой всё хорошо. И я вижу, что так оно и есть. Ты наконец нашла свой путь.

Она кивнула в ответ.

Я остался с ней ненадолго. Иы почти не разговаривали, мы просто наслаждались компанией друг друга и обменивались мыслями, не прибегая к словам. На обратном пути мне уже не понадобилась чья-либо помощь.

Я всё ещё в поисках своего пути. Но я не жалуюсь, потому что знаю – каким бы путь ни был, она будет ждать.

Я до сих пор вижу её, когда закрываю глаза.

Перевод © xenobarbital